Все, что остается - Страница 67

— А ты только что заявил: несмотря на то, как сильно я тебя люблю.

— Не понял?

— «Люблю», но в настоящем времени. Не пытайся отрицать, я слышала.

Он прижал мою ладонь к лицу, его губы коснулись моих пальцев.

— Я пытался перестать думать о тебе, но не мог. — Он помолчал. Его лицо находилось рядом с моим. — Не прошу тебя говорить то же самое.

Но он молил об этом, и я ответила ему.

Я прикоснулась к его щеке, а он к моей, затем наши губы нашли друг друга. Больше мы не произнесли ни слова. Мы забыли обо всем на свете. Лобовое стекло внезапно вспыхнуло светом, а затем ночь перед нами окрасилась в красный цвет. Торопливо мы привели себя в порядок. Полицейская патрульная машина остановилась рядом с нашей, и из нее выбрался помощник шерифа, с карманным фонарем в одной руке и портативной рацией в другой.

Марк уже начал открывать дверь.

— Все в порядке? — спросил помощник шерифа, наклоняясь к окну и заглядывая внутрь салона. Его глаза смущенно окинули салон машины, где только что бушевали страсти. Лицо его сделалось напряженным, на правой щеке вздулась неприглядная шишка.

— Все отлично, — ответила я, нащупывая туфли босой ногой. Каким-то образом я умудрилась потерять их.

Полицейский отошел и сплюнул пропитанную табаком слюну.

— Мы сидели и беседовали, — сказал Марк, у него хватило ума не показать свой служебный значок. Помощник отлично понимал, чем мы были заняты, когда подъехал к нашей машине.

— Итак, если вы намерены продолжить ваш разговор, я был бы весьма признателен, если бы вы перебрались в какое-нибудь другое место. Знаете, не вполне безопасно находиться здесь поздно ночью, в машине. Могут возникнуть некоторые осложнения. Если вы не местные, то, вероятно, не слышали об исчезнувших парах.

Он продолжал читать нам нотацию, и кровь моя холодела.

— Вы совершенно правы, спасибо, — наконец произнес Марк. — Мы сейчас уезжаем.

Кивнув, помощник шерифа сплюнул еще раз. Мы видели, как он сел в машину, выехал на дорогу и медленно удалился.

— О, Господи! — пробормотал Марк, переводя дыхание.

— Не говори, — ответила я, — хорошо, что не влипли в историю, ну и дураки. Боже мой!

— Видишь, как все чертовски просто? — тем не менее сказал он. — Двое в ночи, кто-то подъезжает. Вот черт, мой пистолет в отделении для перчаток. Я даже не вспомнил о нем, пока полицейский не оказался непосредственно передо мной, но тогда было бы уже поздно…

— Прекрати, Марк. Пожалуйста. Он посмотрел на меня и засмеялся.

— Не смешно!

— Ты неправильно застегнула блузку, — сквозь смех сказал он.

— О, черт!

— Надейтесь, что он не узнал вас, главный медицинский эксперт Скарпетта.

— Благодарю, что успокоили, мистер ФБР. А теперь я отправляюсь домой. — Я открыла дверь. — Вы уже причинили мне достаточно беспокойства для одной ночи.

— Эй, ты сама начала.

— Уверена, что нет.

— Кей? — Марк стал серьезным. — Что мы теперь будем делать? Понимаешь, я возвращаюсь в Денвер завтра. Не знаю, что будет дальше, что смогу сделать и следует ли мне пытаться что-либо сделать.

Нелегко ответить на эти вопросы. В наших с ним отношениях никогда не было простых ответов.

— Если не пытаться — ничего не произойдет.

— А ты? — сказал он.

— Нам нужно о многом подумать, Марк.

Он включил фары и пристегнул ремень безопасности.

— А ты? — снова спросил он. — Давай пробовать вместе.

— Удивительно, что ты говоришь это.

— Кей, не надо. Пожалуйста, не начинай снова.

— Мне нужно подумать. — Я достала ключи от машины. Внезапно я почувствовала себя обессиленной.

— Не морочь мне голову.

— Я не морочу тебе голову, Марк, — проговорила я, касаясь его щеки.

Мы поцеловались в последний раз. Мне хотелось, чтобы этот поцелуй длился часами, и в то же время хотелось уехать. Наша страсть всегда была безрассудной. Мы жили моментами, за которыми не было будущего.

— Я позвоню.

Я открыла дверцу машины.

— Слушай Бентона, — добавил он. — Можешь доверять ему. То, во что ты влезла, весьма неприятная вещь.

Я включила двигатель.

— Хочу, чтобы ты оказалась в стороне.

— Ты всегда хотел этого, — сказала я.

Марк позвонил на следующий день поздно вечером, затем еще два дня подряд, также по вечерам. Когда он позвонил в третий раз, десятого февраля, то, что он рассказал мне, заставило выйти из дома в поисках последнего номера газеты «Ньюс-уик».

Погасшие глаза Пэт Харви взирали на Америку с обложки журнала. Заголовок крупными черными буквами гласил:

УБИЙСТВО ДОЧЕРИ «ЦАРИЦЫ НАРКОТИКОВ»

Эксклюзивный материал, помещенный внутри журнала, представлял собой новую версию ее пресс-конференции, ее обвинения в конспирации, информацию о других исчезнувших юношах и девушках, тела которых, подвергшиеся разложению, были впоследствии найдены в лесах Вирджинии. Хотя в свое время я отказалась отвечать на вопросы журналистов, в статье была помещена и моя фотография, запечатлевшая, как я поднималась по ступеням здания ричмондского суда имени Джона Маршалла. Надпись под снимком гласила: «Главный медицинский эксперт дает показания под угрозой привлечения к ответственности».

— Ничего страшного, у меня все в порядке, — заверила я Марка по телефону.

Когда, позднее вечером, мне позвонила мать, я оставалась совершенно спокойной, пока она не сказала:

— Здесь кое-кто до смерти желает поговорить с тобой, Кей.

Это была моя племянница Люси, обладавшая поразительным талантом брать надо мной верх.

— Как ты попала в эту неприятную историю? — спросила она.

— Никуда я не попадала.