Все, что остается - Страница 94

— Для чего ему это надо, если он не заинтересован разговаривать с тобой?

— Может быть, он не знает, что я поменяла замки?

— Тогда он дурак. Подумав, он бы догадался, что ты сообразишь, что к чему, после появления серии его статей.

— Он не дурак, — ответила Эбби, глядя в окно. Я открыла верхний солнцезащитный лючок.

— Он знает, что мне все известно, но он не дурак, — снова проговорила она. — Клифф обведет вокруг пальца кого угодно. Никто и не подозревает, что он сумасшедший.

— Трудно поверить, что он смог продвинуться так далеко, если бы был сумасшедшим, — сказала я.

— В этом-то вся прелесть Вашингтона, — цинично ответила Эбби. — Самые преуспевающие, могущественные люди в мире собрались здесь, и половина из них — сумасшедшие, а другая — неврастеники. Большинство — аморальны. Вот что с людьми делает власть. Не понимаю, почему Уотергейт вызвал удивление.

— А что власть сделала с тобой? — спросила я.

— Я узнала, какова она на вкус, но я не была там достаточно долго, чтобы успеть пристраститься к ней.

— Может быть, тебе повезло. Она молчала.

Я подумала о Пэт Харви. Чем она занималась в эти дни? О чем думала?

— Ты беседовала с Пэт Харви? — спросила я Эбби.

— Да.

— После выхода статей в «Пост»? Она кивнула.

— Как она?

— Однажды я читала, не помню, что, написанное одним миссионером, находившимся какое-то время в Конго. Он вспоминал о встрече в джунглях с дикарем, который внешне выглядел вполне нормально, пока не улыбнулся. Его зубы оказались заточены, потому что он был каннибал.

Ее голос стал категоричным, в нем послышалась злость. Настроение Эбби внезапно омрачилось. Я не понимала, о чем она говорит.

— Так и Пэт Харви, — продолжала она. — Я заехала к ней позавчера до отъезда в Роаноки. Мы немного поговорили о публикациях в «Пост», и мне показалось, что она воспринимает все как бы мимоходом, пока она не улыбнулась. От ее улыбки у меня похолодела кровь.

Я не знала, что сказать.

— В тот момент я поняла, что публикации Клиффа толкнули ее к самому краю. Я полагала, что смерть Деборы довела Пэт до отчаяния. Но эти статьи вывели ее из равновесия еще сильнее. Помню, когда я с ней говорила, у меня возникло ощущение, что что-то отсутствует. Спустя некоторое время я поняла — отсутствует сама Пэт Харви.

— Она знала, что у мужа роман?

— Теперь знает.

— Если это правда, — добавила я.

— Клифф не напишет ни строчки, если не сможет подтвердить написанное, он прибегает к услугам лишь пользующихся доверием источников.

Интересно, что должно произойти, чтобы довести до крайности меня? Люси, Марк? Или несчастный случай, в результате которого я не смогу пошевелить руками, слепота? Не знаю, что может сломать меня. Наверное, это как смерть — уйдя однажды, ты уже не ощущаешь разницы.

К полудню мы добрались до Старого города. Жилой комплекс, где обитали Джилл и Элизабет, ничем не выделялся: кучка одинаковых кирпичных зданий, напоминающих соты, над главными входами которых висели таблички с номерами блоков. Всюду виднелись остатки почерневшей после зимы травы и цветочные клумбы, укрытые ветками. Здесь были площадки для передвижных кухонь с креслами-качалками, столики для пикника, грили.

Остановившись на стоянке, мы взглянули на балкон, где когда-то находилась квартира Джилл. Сквозь широко расставленные прутья перил виднелись два сине-белых плетеных кресла-качалки, неторопливо покачивавшихся от дуновения бриза. С потолка одиноко свисала цепь для крепления горшка с цветами. Элизабет жила по другую сторону автостоянки. Из окон своих квартир подруги могли наблюдать друг за другом. Видеть, как зажигается и гаснет свет, узнавая таким образом, когда другая проснулась или легла спать, дома она или нет.

Какое-то мгновение мы с Эбби смотрели на окна в подавленном молчании.

Затем она сказала:

— Они были больше чем подруги, не так ли, Кей?

— Ответить «да» — все равно что раскрыть тайну. Эбби слегка улыбнулась:

— Сказать по правде, я размышляла над этим, работая над статьями. Во всяком случае, такая мысль приходила мне в голову. Но никто ни разу даже не предположил, даже не намекнул.

Она помолчала, глядя в сторону.

— Мне кажется, я знаю, что они чувствовали. Я вопросительно посмотрела на нее.

— Должно быть, нечто подобное я испытываю в отношении Клиффа. Выискивая возможности для встреч, скрывая чувства, расходуя половину жизненных сил на беспокойство по поводу того, что подумают люди, опасаясь, что о связи станет известно и они каким-то образом начнут подозревать…

— Но ирония состоит в том, — сказала я, трогая машину с места, — что на самом деле окружающим все это совершенно безразлично. Они слишком заняты собой и своими делами.

— Хотелось бы знать, задумывались ли когда-нибудь об этом Джилл и Элизабет.

— Если их любовь была сильнее страха, они, очевидно, пришли бы к такому выводу.

— Кстати, куда мы едем? — Эбби посмотрела из окна на убегающий назад пейзаж.

— Просто покатаемся, — ответила я, держа направление к центру города.

Я не говорила ей о цели нашей поездки. Упомянула лишь, что хотела бы «посмотреть».

— Ты ищешь ту чертову машину, не так ли?

— Посмотреть не повредит.

— И что ты будешь делать, если найдешь, Кей?

— Спишу номерной знак, посмотрим, за кем он значится на этот раз.

— Хорошо, — рассмеялась она, — если ты найдешь «линкольн» седьмой модели 1990 года со знаком, разрешающим парковку в колониальной части Вильямсбурга, установленным на заднем бампере, я даю тебе сто долларов.

— Тогда готовь чековую книжку. Если эта машина здесь, я найду ее.