Все, что остается - Страница 78

— Что ты думаешь?

— Эта нить никуда не привела, как девяносто других концов, бывших у меня в руках.

— У Джилл были романтические отношения с этим студентам, который рассказал о ней?

— Думаю, ему хотелось, чтобы она была к нему неравнодушна, — ответила Эбби. — Но на самом деле — нет. Таких отношений не было. Я почти уверена, что именно поэтому у него возникли подобные подозрения. Он был самонадеян и считал единственной причиной, помешавшей Джилл поддаться его обаянию, существование соперника, тайного любовника, возможно, о котором никто не знал.

— Этот студент рассматривался как подозреваемый убийца?

— Нет. Во время убийства его не было в городе, и это установлено вне всяких сомнений.

— Ты беседовала с кем-нибудь из адвокатов фирмы, где работала Джилл?

— Да, но мало чего добилась, — ответила Эбби. — Ты же знаешь этих адвокатов. Во всяком случае, она работала всего несколько месяцев. Не думаю, чтобы коллеги по работе знали ее достаточно хорошо.

— Не похоже, чтобы Джилл была экстравертом, — заметила я.

— Ее описывают как приятную, умную, но замкнутую в себе.

— А Элизабет?

— Как более открытую, — сказала Эбби. — Такой она, думаю, и была. Иначе не смогла бы успешно работать в торговле.

Блеск газовых фонарей отодвинул сумрак от тротуаров, когда мы шли к стоянке машин на Торговой площади. Плотные облака закрывали луну, и влажный, холодный ветер пронизывал до костей.

— Интересно, чем бы теперь занимались эти пары, будь они живы, какие бы изменения произошли в их жизнях? — проговорила Эбби, уткнув подбородок в воротник и засунув руки в карманы.

— Что, как ты думаешь, делала бы Хенна? — осторожно спросила я ее о сестре.

— Вероятно, она все еще жила бы в Ричмонде. Думаю, мы обе жили бы там.

— Жалеешь, что ты уехала?

— Бывают дни, когда жалею обо всем. С тех пор как не стало Хенны, чувствую себя так, словно у меня нет никакого выбора, ничего не могу делать, как хочу. Будто я живу под гнетом не зависящих от меня обстоятельств.

— У меня другое впечатление. Ты решила работать в «Пост», переехала в федеральный округ Колумбия. Теперь решила написать книгу.

— Мои действия были такими же вынужденными, как и решение Пэт Харви провести пресс-конференцию и предпринять все те шаги, которые ей дорого обошлись, — сказала она.

— Да, ей пришлось делать выбор.

— Когда переживаешь нечто подобное, не осознаешь, что делаешь, если даже считаешь, будто понимаешь происходящее, — продолжала Эбби. — Никто не поймет, что это такое, пока сам не переживет нечто подобное. Чувствуешь себя в изоляции. Например, выходишь куда-нибудь, а люди стараются избегать тебя, опасаются встречаться с тобой взглядом и разговаривать, потому что они не знают, что сказать. Завидев тебя, они шепчутся друг с другом: «Видишь ее, вон там. Ее сестру убили». Или: «Вон Пэт Харви, это ее дочь…» Ощущаешь себя так, будто живешь в пещере, боишься остаться одна, боишься быть с другими, боишься идти спать, боишься просыпаться по утрам, потому что вместе с рассветом возвращается ужас. Мчишься, как черт, изматываешь себя. Оглядываясь назад, вижу: почти все, что я сделала после смерти Хенны, наполовину безумно.

— Мне кажется, ты держалась и действовала исключительно хорошо, — искренне сказала я.

— Тебе неизвестно, что я делала. Какие ошибки совершила.

— Садись, я довезу тебя до твоей машины, — предложила я, поскольку мы дошли до Торговой площади.

Доставая ключи, я услышала, как на темном участке стоянки заработал двигатель. Мы уже расположились внутри моего «мерседеса», закрыв дверцы, подняв стекла, и пристегнули ремни, когда рядом с нами остановился «линкольн» и окно водителя опустилось вниз.

Я приоткрыла окно своей машины настолько, чтобы расслышать, что хотел сидевший за рулем мужчина. Он был молод, чисто выбрит, одной рукой пытался удержать карту.

— Прошу прощения, — обезоруживающе улыбнулся он. — Скажите, как отсюда добраться до Шестьдесят четвертой Восточной?

Я почувствовала, как напряглась Эбби, пока я объясняла ему, как проехать.

— Посмотри номер его машины, — торопливо сказала она, когда он тронулся с места. Сама же она полезла в сумочку за ручкой и блокнотом.

— Е-Н-Т-восемь-девять-девять, — быстро прочитала я.

Она записала.

— В чем дело? — взволнованно спросила я.

Эбби посмотрела по сторонам, в поисках его машины, пока я выезжала со стоянки.

— Ты заметила его машину, когда мы подходили к стоянке? — спросила сна.

Я задумалась. Когда мы подошли, стоянка была почти пустой. Я едва заметила машину, стоявшую в слабо освещенном углу, которая могла быть «линкольном».

Об этом я сказала Эбби и добавила:

— Но мне показалось, что в ней никого не было.

— Правильно. Потому что в салоне не горел свет. — Да, света не было.

— Изучал карту в темноте, Кей?

— Точно, — сказала я, пораженная.

— Если он не местный, то как ты объяснишь, что у него на заднем бампере укреплен парковочный знак?

— Парковочный знак? — повторила я.

— У него специальный парковочный знак Вильямсбурга. Такой же знак был у меня несколько лет назад, когда на археологических раскопках, которые вел Мартин Хандред, обнаружили остатки скелета. Я тогда готовила серию репортажей, приходилось много ездить, и парковочный знак позволял мне парковать машину внутри исторического района и около рощи Картера.

— Парень работает здесь и спрашивает, как проехать на Шестьдесят четвертую? — пробормотала я.

— Ты хорошо его рассмотрела? — спросила она.

— Достаточно. Ты думаешь, это тот, кто шел за тобой в ту ночь в Вашингтоне?